5 декабря – день памяти святого благоверного великого князя Михаила Тверского, покровителя Тверской земли.

Важно вспомнить - в чем именно подвиг этого замечательного государственного деятеля Средневековой Руси.

Из заметки философа и религиоведа Павла Иванова:

«Выступал сегодня «для телевизора» по поводу Михаила Тверского, к его 700-летию, и, как обычно, самого главного не договорил. Про то, почему мы его почитаем. Не только в Твери, но и вообще по всей России. Конечно, Бортеневская битва 1317 года, когда тверские разбили московских – это для нас, нынешних, увлекательно и зажигательно. Всякие там мечи, шлемы, кольчуги, топоры, ура, и молодецкое ого-го, «погнали наши городских», и все такое. Это позволяет сделать красивую картинку-реконструкцию и гордиться, стоя под статуей какого-то мужика на коне. Но я слишком много писал последнее время про Михаила Тверского, и поневоле слишком много читал его житие. Короче говоря, про битву эту в житии в лучшем случае текста на абзац. И виновата не злобная Москва, которая-де вырвала оттуда лучшие страницы, где подробно написано, кто конкретно из тверских дружинников какому своему московскому оппоненту сколько навалял, (а заодно, где конкретно все это произошло). Не было этих страниц. Вот просто не было. Чуть не половина истории Михаила Тверского, (блестящий текст в истории древнерусской литературы), это история его мученичества. Мученичества, а не победы. Победа, конечно, тоже описана.

Но только там за строчками очень хорошо проглядывает горечь от множества пораненных и убитых, горькое похмелье после битвы, на которую Михаил не хотел выходить. Он вышел, потому что ему стало жалко людей, разоряемых, уводимых в плен, насилуемых. Просто представьте, каково, когда ты сидишь, предположим, в замке, а к тебе каждый день прибегает какой-нибудь гонец (и не один), и рассказывает, что вот сегодня сделали больно и плохо вот тем-то и тем-то. А ты их, этих несчастных, знаешь хорошо. Потому что ты, слава Богу, давно живешь на свете, а княжество у тебя не особо большое. И вот надо высидеть, надо дождаться, пока они нажрутся, кровопицы, уползут по своим берлогам, в Москву там, в Новгород. И татары тоже ускачут в свои степи. И надо будет тогда самому скакать в Орду со списком, что разорено, и жаловаться судьям, которые слышат только звон серебра. И они, может быть, прикажут Юрию кое-что отдать, ну, не задаром, но отдать. А потом надо будет интриговать против Юрия, который ведь слишком усилился как ханский шурин. И поэтому нужно будет свистеть в уши ханским вельможам, что очень неплохо, если Кончака как бы внезапно овдовеет. Потому что иначе Юрий, чего доброго, начнет думать о независимости от Орды. Вот так вот надо было делать, чтобы в долгосрочной перспективе победить. И так делали все. Московские князья – так все. И не парились. А вот Михаил сделал по-другому. Вышел против своего врага с открытым забралом. Он знал, конечно, что рискует страшно. Потерпеть поражение – плохо. Победить – плохо. Как быть? Выйти против законный, как бы, но бессовестно грабящей тебя силы (а обещали ведь «не вступатися», да ведь подтерлись Юрий с Кавгадыем тем договором, что был заключен под Костромой)? Да, выйти. И принять последствия этого решения только на себя. Вот что решил Михаил Тверской, когда вступил в бой с предательством и подлостью, лицемерием и безнаказанным насилием. И дальше - больше половины жития Михаила Тверского – это история его самой тяжкой битвы. С самим собой, с собственной слабостью, с человеческой обычной привычкой отступать, отсиживаться, надеяться выжить несмотря ни на что. Он удержался, выстоял. Он поехал, когда ему говорили не ехать, он остался спокоен, когда его оклеветали и неправедно осудили, он мужественно претерпел издевательства, он отказался бежать, даже когда уже понял, что надежды другой выжить нет – эта последняя. Вот страшная битва, которую выиграл Михаил Тверской. Именно этот его опыт ценен для нас всех. Этот опыт, а не опыт, как правильно держать меч, чтобы гарантированно поразить противника, или как надо бить москвичей и новгородцев по отдельности и как важно при этом иметь союзников, которых ты держишь в своем железном кулаке. На это на Руси было достаточно специалистов. И поныне много есть таких, кто видит историческое значение личности Михаила Тверского только в этом. И я, к стыду своему, тоже что-то глупое сказал про «объединение».

Ну да, он ставил в свою политическую программу «объединение» - когда-то в гипотетическом будущем. Но не за это же его прославили! Наша память о Михаиле Тверском – это память о нем как о страстотерпце. Как о воине, который отложил меч, когда понял, что мечом он больше ничего сделать не сможет. Раз начатую войну, это абсолютное зло, не остановить войной. Даже если эту войну начал не ты. Остановить зло можно только жертвой. Отказаться воевать и погибнуть.. Безумие, конечно. Но очень узнаваемое в мировой истории безумие. Оно не Михаила Тверского. Это безумие Христа. И именно за то, что история Михаила Тверского с момента его отправления в Орду так напоминает евангельский путь на Голгофу, нашего князя и прославили в лике святых. И именно за это мы его и почитаем».