Богослужение на русском языке в России, как это ни странно – явление редкое, поэтому вызывает много вопросов и недоумений. Мы подобрали ответы на наиболее популярные вопросы, которые задают не только нашему братству, поддерживающему перевод богослужения на русский язык, но и всем, кто стремится молиться на русском языке.

Почему мы предпочитаем молиться на русском языке?
Учитывая, что молитва – это общение, разговор с Богом человека или церковного собрания, то вполне естественно вести этот разговор на родном для нас русском языке, так же как это делают на родных языках представители других народностей России или православных церквей в других странах – Греции, Румынии, Болгарии и всех остальных, в том числе славянских и тех, где ранее служили на церковнославянском. В Русской православной церкви есть, например, приходы в Белоруссии, которые служат по-белорусски. Странно нам самим отказываться молиться на родном языке.

Сам Господь призывает нас через апостолов молиться не только духом, но и умом (1 Кор 14:15), то есть участвовать в общении с Богом всем существом, а не только соблюдать внешний обряд. Далеко не все люди для участия в богослужении могут и готовы учить древний язык. В любом случае, не стоит никому делать изучение сложного древнего языка условием участия в церковной молитве.

Чем не устраивает церковнославянский?

Церковнославянский язык, как показывают многочисленные исследования и свидетельства преподавателей и переводчиков, уже более ста лет «почти совсем непонятен» не только прихожанам, но «даже многие священнослужители не способны сходу перевести целый ряд текстов, не заглядывая в словари». Иллюзия его понимания возникает за счёт наличия похожих слов, так называемых «ложных друзей переводчика», которые выглядят понятными, однако переводятся иногда совершенно иным и даже противоположным образом, например, «прозябать» = «процветать».

Самые древние богослужебные тексты написаны на греческом (классическом), древнееврейском, сирийском языках. На церковнославянский они были переведены и многократно переписывались, к сожалению, с изменением смыслов и ошибками, которые надо исправить, а смыслы восстановить. Чем больше филологов, богословов примут участие в этой работе, тем лучше.

Когда человек молится на церковнославянском, то ему параллельно с молитвой приходится заниматься переводом, чтобы не упустить смысла молитв и слов Писания. А плохо знающему церковнославянский трудно даже держать внимание на происходящем – он отстаёт от молитвы, которая в церковном собрании в нормальном случае должна быть не только осмысленной, но и общей. Конечно, многие воспринимают храм просто как место, куда каждый приходит помолиться о своём. Но соответствует ли такое индивидуализированное понимание церковного собрания тому, как видел его Спаситель, желавший до конца разделить жизнь со Своими учениками и именно это завещавший Своей Церкви? Недаром и слово «литургия» переводится с греческого как «общее дело».

Хочет ли Преображенское братство добиться того, чтобы все в церкви перешли на русский язык богослужения?

Мы за то, чтобы у верующих была возможность выбора, на каком языке молиться не только дома, но и в храме в их родном городе. Удивительно, но сейчас такой возможности в России для русских нет, даже несмотря на то, что к этому призывали новомученики и исповедники Русской церкви, несмотря на то, что патриарх Тихон (Белавин) благословлял желающих служить по-русски, а нынешний патриарх Кирилл предложил недавно, чтобы по желанию общины в храмах «апостольские и паремийные чтения, которые нередко наиболее сложны для понимания, звучали на русском языке». Это же, по его словам, «касается чтения Евангелия при совершении треб и при уставном прочтении всего текста Четвероевангелия на Страстной седмице, которое на практике нередко распределяется на весь Великий пост».

Всё, к чему стремится Преображенское братство – это получение возможности молиться на родном языке для тех, кто хочет это делать. Утверждения, в которых братству приписывается стремление провести некую «реформу» или «революцию» по переводу всей церкви на русский язык, не соответствуют действительности.

Не лучше ли всем выучить церковнославянский язык?
Сам Христос никогда не ставил людям как условие для прямого общения с Богом знание того или иного языка. Было бы верно и для Церкви, как собрания учеников Христа, не создавать искусственных препятствий на пути к вере и участию в церковной молитве людям, не знающим Бога и своей веры, которых сто лет насильственно лишали возможности эту веру узнавать. Это было бы сострадательным и правильным по отношению и к пожилым, и к работающим молодым людям, которые лишены возможности войти в церковь из-за того, что им «ничего не понятно».

Язык молитвы никогда в истории церкви не был частью её вероучения, а православные миссионеры сами переводили и молитвы, и Библию, чтобы открыть Христа другим народам. Так делали известные всему миру святители Стефан Пермский, Иннокентий Московский, Николай Японский, преподобный Макарий (Глухарёв) и другие.

 Почему русский язык в Русской церкви вызывает сопротивление?

Подвижники – миссионеры, просветители, пастыри, которые делали переводы, во все времена сталкивались с сопротивлением либо со стороны церковных фундаменталистов и невежд, либо властей. Колоссальное давление испытывал и митрополит Московский Филарет, в XIX веке руководивший работой по переводу Библии на русский язык. В начале XX века Группа «32-х петербургских священников», которых часто путают с обновленцами, также выступила за перевод богослужения на русский язык, однако церковной структуре, являвшейся тогда частью госаппарата, было не до этого. После революции 1917 года кампания против русского языка была одной из составляющих антицерковной политики большевиков, направленной на «борьбу с просвещённым фидеизмом» (Ленин), то есть просвещённой верой.

Есть и внутреннее сопротивление клира, понимающего, что при переводе богослужения на русский язык обнажатся смыслы молитв, их глубина, но и вкравшиеся на протяжении веков литургические нестыковки и богословские неточности, например, связанные с влиянием имперской идеологии. Острее встанет вопрос осмысленного участия мирян в богослужении, что заложено в текстах молитв. Всплывут и другие проблемы, которые придется решать.

Привычка к церковнославянскому отмечается не только у клира, но и у мирян, некоторые из которых ошибочно считают церковнославянский сакральным, не зная о том, что такой подход был признан трехъязычной ересью. Сами создатели церковнославянского языка святые Кирилл и Мефодий пострадали за один только факт переводов: их гонители утверждали, что для священных текстов допустимы только три языка — еврейский, греческий и латынь.

Когда настанет время для перехода на русский язык?

Некоторые представители РПЦ, признающие необходимость перехода на русский язык, высказываются за то, чтобы это происходило постепенно. Однако учитывая, что потребность в переводе назрела уже более ста лет назад, этот процесс явно затянулся, а в последнее время даже наблюдается его регресс.

Уже более века назад Поместный собор Православной российской церкви 1917-1918 годов разрешил использование русского языка в богослужении по заявлению прихода и благословению местным архиереем.

Примечательно, что и нынешний патриарх Кирилл неоднократно высказывался в пользу русификации богослужения, а также в годы своего ректорства в Ленинградской духовной академии совершал отдельные чины на русском языке. Не был противником русского языка в богослужении и его учитель митрополит Никодим (Ротов), который сам, как известно, занимался переводами.

Однако ни призывы патриарха Кирилла, ни решения Собора 1917-1918 года, которые никто не отменял, до сих пор не исполняются. А те, кто выступает за «постепенный» переход на русский, не обозначают конкретных шагов и сроков этого перехода.

«Обсуждение богослужебного языка у нас идёт с неоправданным ожесточением, и оно затянулось. Казалось бы, примирить разные позиции совсем нетрудно. Достаточно допустить использование двух языков. В каких формах это произойдёт — существование целиком церковнославянских и целиком русскоязычных приходов, перевод отдельных частей богослужения на русский, или ещё как-то — можно было бы обсуждать. Но проблеме языка придаётся какой-то едва ли не вероучительный смысл, и поэтому всякое обсуждение, всякая инициатива русификации вызывает такое ожесточённое сопротивление. Это, на мой взгляд, говорит о том, что проблема языка — только часть проблемы общего духовного просвещения», — отмечала поэт, филолог и переводчик Ольга Седакова.

Правильно ли использовать повседневный язык для молитвы?

Ряд противников переводов высказывают мнение, что для молитвы должен быть особый, возвышенный язык, функцию которого сейчас выполняет церковнославянский, а использование языка, на котором мы общаемся в повседневной жизни, оскверняет священное пространство богослужения. Однако в современном русском языке есть разные пласты, в том числе и возвышенный стиль, которой может быть и понятным, и красивым, и поэтичным.

Возможно, и наш повседневный язык стал бы более благозвучным и возвышенным, если бы мы чаще обращались на нём к Богу.

Решит ли перевод на русский проблемы богослужения?

Всех проблем, конечно, не решит. Однако есть опасение, что если этот вопрос не будет поставлен, то все остальные вопросы через некоторое время решать уже будет некому и не для кого. Многие из тех, кто могли бы сегодня заполнить наши храмы, оставят попытки войти в церковь, где они «ничего не понимают».

А те, кто уже приучил себя ходить в храм, без честного и полного понимания слов молитвы рискуют потерять самое главное – живые и открытые отношения с Богом. Если даже священники признают наличие проблем с пониманием молитв, то насколько полноценно могут участвовать в богослужении миряне? Как говорил Феофан Затворник: «Если ты сам себя не слышишь, то как можешь надеяться, что тебя услышит Бог?»

Хочет ли Преображенское братство, чтобы церковнославянский язык был забыт и уничтожен?

Мы с уважением относимся ко всему наследию нашей церкви. Многие из нас изучали, изучают, а кто-то и преподаёт церковнославянский язык. Мы участвуем в храмах в богослужениях на церковнославянском, а также сами регулярно молимся на церковнославянском, понимая, что этот язык – часть православной традиции и культуры.

Однако мы помним, что язык богослужения – это средство общения с Богом, а не застывшая часть обряда. Ни Христос, ни апостолы не говорили и не молились на церковнославянском языке, а сам он возник усилиями святых Кирилла и Мефодия именно как попытка сделать богослужение понятным для молящихся, чтобы их участие в богослужении было полноценным. Святые очевидно огорчились бы, узнав, что дело переводов на понятный язык, за которое они пострадали, сегодня вызывает в церкви такое неприятие.